| На странице |
|
<< < [60] [61] [62] [63] [64] > >> |
 |
|
mamba
:
=> Grach: на нашем с...
|
|
#
|
=> Grach: на нашем сайте есть раздел Творчество, можно туда переложить эти замечательные рассказы?
|
| Ответить Цитировать |
16-12-2006 22:17 |
|
|
|
|
Grach
:
=> Runner:
Как на...
|
|
#
|
=> Runner:
Как на счет оргазма?
Передашь на рыбалке, ежли устретимся |
| Ответить Цитировать |
16-12-2006 21:41 |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Grach
:
Это конец
|
|
#
|
Глава 3
Я космонавт!
Ровно в 22-00 я сидел перед компьютером, напялив на уши наушники и тупо взирая на монитор, с запушенной ICQ. «А-А»,- пропела Аська. На экране выскочило диалоговое окно интернет-пейджера.
«Привет, а вот и я, Гума».
Я вздрогнул от неожиданности, но послушно ответил: «Привет»
«Вот решил по упражняться в грамматике твоей письменности. Не сердись на меня. Уж очень разозлил своими действиями. Мог ведь и умереть, не контролируй я ситуацию»
« Спасибо. Но как-то неуютно себя чувствуешь в роли подопытного»
«Не бери в голову. Надо было тебя по изучать как следует, перед посещением моей планеты»
По телу пообещали мурашки, на лбу выступил холодный пот. Дрожащими пальцами, путая буквы, отстучал: « Ты меня пахещаешь?»
« А ты не хочешь быть контактером? Это же так почетно.»
«Гума, у меня же жена, дети, мать больная. Что с ними будет, если я исчезну!»
« Да не переживай. Это займет всего неделю, по вашему исчислению. Руководство моей конторы согласовало с правительством, о твоем посещении, с целью установления контакта»
«А почему я! Что, нельзя было какого-нибудь политического деятеля забрать»
«Да рано еще официальные контакты налаживать. Мы только начали изучать вашу цивилизацию. И результаты не обнадеживающие.»
« Но я не готов к такой миссии!»
«Не волнуйся. По общаешься с моим руководством. Я тебя на рыбалку свожу. Да и до дому отправлю. Я сам этого не хотел. Да прознали про наш тесный контакт, что не положено, и меня чуть не сослали в созвездие Псов медуз изучать, а тебя уничтожить. Но есть и у нас здравые головы. Вот только лично с тобой познакомиться хотят»
«А куда хоть полетим?»
« Созвездие Ориона. Вокруг голубого карлика, это наше солнце, вращается планета Су-чоба. 47 часов туда, 47 обратно, 48 на планете.»
«Неделя. А что я жене скажу.»
«Вот не догадливый. А кто тебе отпуск сделал? Кто на работе твоей супруге поездку на Черное море организовал за счет фирмы? А клубный выезд на Оку?»
«Неужели это возможно?»
«И еще очень многое. Короче, завтра объявишь жене, что уезжаешь на неделю на клубное мероприятие. Она завтра уедет на море, и мы стартуем»
«Может не надо?»
«Надо»
Экран неожиданно погас. Покурив на кухне, выпив настойки пустырника, я тихонько лег на кровать и провалился в забытье.
Утро прошло, как обычно. Провалялся на кровати, делая вид, что сплю, пока жена не ушла на работу. Принял душ, выпил кофе. От нечего делать, решил посмотреть «Звездные войны». Рассеяно наблюдая за приключениями маленького Стайвокера, думал о предстоящем визите на Су-чобу.
- Опять свою гадость смотришь.- Я вздрогнул от неожиданности. В комнату залетела жена и с доаольной физиономией плюхнулась в кресло.- Представляешь. Шеф дал добро на коллективную поездку на море. Автобус уже заказан, в 8 вечера отправляемся. Даже отпустил, чтоб собрались.
- И на сколько? – осведомился я, мысленно поражаясь оперативности Гуммы.
- До понедельника. Ночью приедем, во вторник на работу. Поехали, ты же все равно в отпуске. На халяву, места в автобусе будут.
- Ради Бога. Ты же знаешь мою любовь к морю. Езжай сама. У меня тут мероприятие намечается. С ребятами из клуба на рыбалку съездить. Так что я завтра туда отчалю. До понедельника.
- От дети! Большинькие вроде бы. Ну и ладно. Я собираться буду.
-Давай. Я в гараж пойду, снасти подготовлю.
-Ты меня вечером к автобусу подбросишь, надеюсь.
- Ладно.
Быстренько одевшись, иду в гараж. Все на своих местах. Кресло, пустые бутылки, дырявый садок и суперфидер в чехле. Сел а кресло. Чего-либо делать не хотелось. Все мысли уже на Су-чебе. Я на самолете летал раза 4, а тут на ракете, или на «тарелке». Чего там говорить. Страшно!!! Усилием воли заставил себя убрать бутылки и рассыпавшиеся фисташки. Вынул из чехла свое проклятье. Не светится и не гудит. Надписи на ручке все пропали, леска на катушке распустилась, колечки торчали там, где им и положено быть. «Гума»,- подумал я, пытаясь привести снасть в боевое положение. Ни какого ответа. Потянул за тюльпан. Верхнее колено послушно вытянулось и зафиксировалось в стыке. «Не работает. Наверное, Гума отключил. Ну и слава богу.» Заткнув колено на место, приткнул удочку к стене. « А чего время зря проводить. Повожусь со снастями. Может еще и пригодятся»,- достав капроновую нитку, начал заштопывать садок. Потом поводков навязал, кормушки почистил. Так и пролетело время до вечера. Пришел домой. Жена уже упаковалась и смотрела какой-то сериал. До ее отбытия оставалось минут 40.
- Ну что, готова,-спросил я, выуживая из холодильника кусок колбасы.
- Да, - донеслось из комнаты.- Скоро поедем.
Все отправил. Последний чмок и автобус, выпустив клубы гари, отчалил от стоянки. Я медленно побрел к машине.
- Вот и славно,- раздался в голове знакомый голос.- Теперь можно и тебе собираться.
- Гума, а чего с собой брать и как одеваться,- мысленно спросил я, усаживаясь на сидение.
- Значит так. Одеваешься на рыбалку. Загружаешь снасти в машину и выдвигаешься на наше место. Если кто будет спрашивать, ты уехал на рыбалку, на неделю. Все понятно?
- Понятно. А клубчане правда выезжают, или это только для прикрытия.
- Правда.
- Жаль я не попаду.
- Все, хватит нюни распускать. Заводи машину и бегом домой собираться. До открытия тоннеля осталось 3 часа 23 минуты.
-Какого тоннеля?
- Потом узнаешь.
Я завел машину и двинулся домой. Быстро переодевшись и покидав удочки в машину, двинул на реку. Было уже темно. Подъехав к месту и заглушив машину, я закурил. «Стоп. А машину куда девать. Не бросать же здесь»
- Перестань курить, закрой окна и держись крепче за руль,- скомандовал Гума. – Если боишься высоты, закрой глаза.
Послушно выполнив все указания, на всякий случай пристегнулся ремнем безопасности. Машину накрыло синее облако. Скрипнули рессоры, освобождаясь от нагрузки, и я почувствовал, что машина медленно поднимается. Вцепившись в руль стал наблюдать, сквозь синюю дымку, на уходящую вниз реку. «Прощай Земля!», - пафосно подумал я и провалился в темноту.
Вспышка. Искры рассыпались фейерверком.
- Как самочувствие?, - поплыло в голове. Я разлепил веки. Перед глазами расплывчатая зеленая физиономия.
- Где я?,
- С прибытием на Су-чобу. Вот ты и стал космонавтом.
Я приподнялся на локтях. Ярко освещенное помещение напоминало кабинет стоматолога. Над креслом, в котором я оказался непонятным образом, нависал колпак, украшенный подмигивающими лампочками и утыканный проводочками. Рядом с креслом стояли 2 гуманоида, как две капли воды похожие друг на друга.
- А кто из вас Гума?
- Что, не узнаешь старого друга, - сказал гуманоид, стоящий справа, и похлопал меня по плечу.- Вставай, приехали.
Тряхнув головой, чтобы окончательно прийти в себя, я рывком поднялся с кресла.
- Знакомься, это начальник департамента межгалактических наблюдений, мой непосредственный начальник Ти-чи-му-ра-гиб.
Я машинально протянул руку для пожатия. Тичи, так я мысленно назвал гуманоида, отпрянул назад, вытянув обе руки вперед. Потом сделал шаг вперед и растянув тонкие, темно-зеленые губы в подобие улыбки, вложил в мою ладонь свою шестипалую.
- Я ему объяснил, что это у вас такое приветствие, - сказал Гума. – Шефу понравилось прозвище, которое ты ему дал.
- Да ничего я ему не давал, - возмутился я, стараясь незаметно вытереть ладонь о джинсы.
- Тичи, так ты его назвал.
- Да просто у вас длинные имена, я сократил немного, чтоб быстрей запомнить, - оправдывался я.
- Не бери в голову. Он твой язык не знает. Я буду переводчиком-транслятором. Что не надо, не протранслирую.
-А где мы сейчас находимся?
-На профилактической базе департамента. Надо же было тебя продезинфицировать. Ваши микробы и вирусы размножаются такими темпами, что могут нарушить экологический баланс планеты. Мы собрали все в специальный отстойник, и перед возвращением вернем на место. А теперь пошли. Следуй за нами.
Дальше все происходило, как в голливудском фильме. Приемы, разговоры, облет планеты и т.д. Жаль об этом нельзя рассказывать. Получился бы отличный роман, в стиле фэнтэзи. Гума следовал за мной по пятам, так что проблем с общением не возникало. Тем более он оказался отличным гидом.
Когда голубое солнце спряталось за горизонт, а на ярком , от звезд, небе взошли 4 луны, Гума привез меня круглое, с боковыми отростками жилище.
- Вот мой дом. Здесь и отдохнем, перекусим.
- Гума, а кофейка у тебя не найдется.
- Да все что хочешь. Мне специально настроили кухонного робота на земную пищу. Пойдем покажу, как пользоваться.
- Мне бы сначала в туалет,- попросился я.
- А вот с этим сложней. Наша эволюция давно ушла вперед. Нет у нас такого, как у вас. Так что все удобство за углом. Я и это предусмотрел. Чтоб сильно не заморачиваться, вырыли ямку, вырастили будочку над ней.
-Как это вырастили?- удивился я.
-Это у нас такая технология строительства. Искусственные существа, вроде ваших кораллов. Задали программу, подкормили растворами и сооружение готово.
Пока я ходил за угол, Гума постарался на славу. Стол ломился от всевозможных блюд и напитков.
- А по маленькой?, - осведомился я.
- Что ты, у нас с этим строго. Никаких стимуляторов. Это карается законом.
- Совсем нет ничего,- удивился я.
- Ну, есть конечно. Только все это тайно и вне закона. Если найдут, рудники, пожизненно.
- Эх-ма. У нас с этим проще. Тебе тогда понравилось, с ушицей.
- Великолепно! Но об этом никому.
- Не переживай, - усмехнулся я.
За ужином, Гума мне поведал о предстоящим дне. С утра приемы, потом обед.
-А вот после обеда, на рыбалку! Я тебе такие места покажу, закачаешься. Шеф даже пропуск достал на закрытый водоем. Оттянемся по полной.
-А где моя машина? В ней же снасти, - вспомнил я.
- Машина в моем корабле на стоянке. А твои удочки здесь не помогут. Моими половим.
-Э нет, -запротестовал я.- Быть на планете и не закинуть свою снасть в воду … Доставай мои удочки.
-Да их же поломает первая рыбка
-У меня фрикционы хорошие, и плетня что надо. Не переживай.
-Хорошо. Завтра перед рыбалкой заберем.
Поспорив немного о преимуществах нашего размножения перед их почкованием, уловистости твистера перед виброхвостом и паролонкой, мы улеглись спать. Точнее улегся я, а Гума, сославшись на срочный вызов к начальству, телепортировался прямо из-за стола.
Рыбака могила исправит. До обеда я был как на иголках. На рыбалку! И вот настал долгожданный час, когда Гума привез меня домой, для обеда. В прихожей лежала груда моих снастей.
-Надеюсь ничего не сломали, - буркнул я, поднимая с пола чехол с удочками и открывая молнию. К моим ногам вывалился суперфидер.
-Гума, хотел тебя спросить почему твой подарок не работает. Изменился весь.
-Ты же его и угробил. Да брось ты его. Он уже ни на что не сгодится.
-А можно оставить на память.
-Да пожалуйста.
Быстренько перекусив, мы побросали снасти на гравиплатформу и понеслись к морю. Надо сказать, что рек на Су-чебе не оказалось. Да и морей, в нашем понятии почти не было. Так, большие озера пресной воды, окаймленные горами и песчаными пустынями. Вообще, растительности на планете было очень мало. Климат и состав воздуха поддерживался искусственно. Не застроенных мест, было мало. Планета-мегаполис. Только небольшие участки вокруг озер, напоминающие пустынные берега Аральского моря, были свободны от построек. Зоны отдыха, как пояснил Гума. Опустившись на берегу одного из близь лежащих озер и сгрузив снасти на песчаную почву, мы присели на край платформы.
- Это мое самое любимое место, - сказал Гума.- Сейчас еще рановато для дрызги, но груб может и браться.
-Что такое дрызга и груба?
-Груба – не очень крупная, верховодная рыба, а дрызга – хищник.
-Что, всего два вида? - удивился я.
-Есть еще пузга, мянька и ульба, но они совсем мелкие и считаются сорной рыбой. Детишки их на «трольбу» ловят.
- Гума, давай договоримся, что каждое название ты пояснять будешь. Что такое «трольба»?
- Трольба- личинка водяного жучка. Пойдем покажу.
Мы подошли к воде. У кромки берега мелькали червячки, чем-то похожие на последнюю стадию развития комара. Их было много. Слева и справа от нас всплеснулась крупная рыва.
-Пузга гоняет трольбу, - вяло пояснил Гума.
- Да ты чего, - возмутился я. – Рыбешка плесканула, не меньше килограмма.
- Мелочь. Уважающий себя рыбак, на такую и не глянет.
-А на что глянет?
- Груба до 80 кг, Дрызка под 200.
У меня челюсть отвисла.
-Как же вы их вытаскиваете?
-Так суперснасти до 150 тонн рассчитаны. Забыл что ли, я же рассказывал. Пойдем снасти настраивать.
Мы вернулись к платформе и Гума снял с нее тубус. Открыв крышку, достал две удочки, толщиной с указательный палец. В мгновения ока они превратились в оснащенные, хорошо сбалансированные удилища.
- На что ловить будем, - спросил я, беря из рук Гуммы палку.
- Сначала попробуем грубу на опчика. Это пустынный червь, оранжевого цвета, - ответил Гума и достал из сумки коробку. – Вот глянь. Насаживай за красное пятнышко. – Гума вытащил гусеницу, длиной 10 см, и лихо проткнул огромным крючком.
Я осторожно извлек из коробки «червяка», и попытался аккуратно проткнуть жалом крючка.
- Резко насаживай, у них кожа толстая, - посоветовал Гума.
Изловчившись, проколол наживку рядом с красным пятном. Опчик пискнул и выпустил клейкую массу.
- В красный кружек надо, тогда он не плюется. Но ничего, и так пойдет.
Мы снова подошли к воде. Гума размахнулся и опчик с квадратным грузом улетел метров на 120. Я тоже примерился к снасти. Метра 4 длиной. Строй средне-быстрый. Груз грамм 100. Отвожу назад и резко посылаю в воду.
-Для первого раза неплохо, - констатировал Гума. -Теперь будем ждать.
Установив снасти на колышки мы уселись прямо на валуны породы. Справы маячила фигура аборигена, так же примостившегося на валуне.
Вдруг у меня задрожал кончик удочки и резко кивнул к воде. Подсечка. Фрикцион катушки жалобно запел. Двумя руками удерживаю удочку, не давая ей принять положение, перпендикулярное воде. Ощущение, что тянешь подводную лодку.
- Спокойней! – промелькнуло в голове. – Все правильно делаешь. Удерживай снасть по 45 градусов.
Я покосился на Гуму. Он спокойно сидел на валуне и руками показывал, как надо держать палку. Фрикцион понизил тон и перешел на чередующиеся потрескивания. Удочка в моих руках ходила ходуном, изогнувшись в дугу. Вдруг все стихло. Не оборвало, не сошло, а просто стихло. Удочка выпрямилась, леска ослабла. Я с удивлением посмотрел на Гуму.
- Не расслабляйся, подматывай, не давай отдыхать на дне, - услышал подсказку гуманоида.- Может в любую минуту так рвануть, что и катушка не поможет.
Медленно подматываю катушку. Удочка сгибается. Пробую метод выкачивания. Стараюсь подтянуть монстра удочкой. Ощущение зацепа. Упираюсь, стараясь выиграть хотя бы миллиметр. Ура, стронулось!
Пошло! Начинаю медленно выкачивать. Такое ощущение, что тянешь что-то неодушевленное. Ноги дрожат, сердце молотит. Сколько времени я тянул это чудовище, одному Гумме известно.
- Молодец. Сейчас я его забагрю, - сказал мой товарищ и направился к платформе. Вытащив из чехла маленький багорик, подошел к воде. Моими стараниями над водой появился сначала плавник, а потом спина.
-Мама дорогая, - прошептал я, глядя на шипастые наросты на чешуе огромной рыбины, с тупым носом и капюшоном жаберных крышек. «Как у петушка аквариумного»,-промелькнуло в голове. Гума тем временем метнул багорик, который зацепился за чудо-юдо, отматывая нитку отошел к платформе. Зацепив за выступающий спереди фаркоп шнур багорика, начал отводить платформу назад. Пред мои, расширенные от ужаса глаза, на берег поползла туша рыбины. Да и рабой это назвать можно было с большой натяжкой. Похожие экземпляры, только в очень уменьшенном виде, достают с больших глубин наши ихтиологи. «Зверь» был длиной метра 4 и 1 метр в обхвате. Я положил удочку на землю и присел рядом. Жудко захотелось курить. Похлопав по карманам, достал пачку сигарет и закурил. Дрожало все, что может дрожать у человека. Адреналин, только что из ушей не тек.
-Отличный экземпляр дрызги. Тебе повезло. Обычно она только на ульбу берет или на искусственную наживку. 37,5 грипутов или 452,7 кг по вашему.
- Гума, как же я смог такую махину вытащить?
- А я тебя предупреждал. Это снасть шарахнуло ее разрядом мезонов и вырубила. Обычно, после разряда несколько секунд агонии, но тебе повезло. Легла сразу.
- А я думаю, что это она, как бревно идет. Теперь ясно. А что дальше?
-А дальше, оттянем ее подальше от берега и бросим. Она через час оклимается. «Поймал-отпусти».
-Гума, а есть ее можно?
-А что ты ел все это время? У нас специальные заводы, которые разводят эту рыбу для переработки в белковую массу. У нее удивительное свойство, за сезон набирать до 150 кг. Твоя трехлетка. Живет, правда она не долго, всего 5-7 циклов.
-Вот бы сфоткаться, да ребятам показать. Эх, все равно не поверят. Скажут фотомонтаж. Вот если бы на камеру…
-Лет через 200-300 я думаю можно будет, - улыбнулся Гума. - Но мы с тобой не доживем.
- Да, жаль!
Гума тем временем развернул платформу и потащил дрызгу в воду. Отбуксировав на приличное расстояние, вынул багорик и вернулся. Я с грустью смотрел на свои снасти и прикидывал, смогут ли они противостоять, хотя бы пузге.
- Грузись. Сейчас на закрытый водоем поедем.
Я сам себе удивился, на сколько быстро привык к телепатии. Так и разговаривать разучусь.
Послушно закинув ненужные снасти на гравиплатформу, начал смотреть на мечущегося по берегу гуманоида, пытающегося вытащить рыбу на берег. « Надо бы помочь», - промелькнуло в голове.
- И не думай!, - прозвучал стальной голос Гумы. Ты нанесешь ему смертельную обиду. У нас каждый должен сам справляться. Иначе в зачет не идет. Это Пичи, член нашего клуба рыболовов. Хороший экземпляр зацепил. Не меньше чем твой.
- Так выходит я не в зачете? – обиделся я.
- Ну, ты это дело другое. Ты же не опытный в нашей рыбалке. Не дуйся, поехали.
Платформа мягко поднялась на высоту 150 метров и двинулась вдоль берега. Под нами проплыли рыбаки, скалы, редкая поросль на склонах. Платформа поднялась выше холма и перемахнула через него. Начался пологий спуск. Сделав разворот на 180 градусов, мы подлетели к огромному проему в скале. Гума опустил платформу на окрашенном пятачке, слез и замер. Из Печеры вышел человек в черно-фиолетовой форме и направился к Гуме. Гума достал что-то из кармана куртки, протянул черно-фиолетовому. Тот приложил к устройству на плече, вернул Гуме и махнул рукой в сторону входа.
- Сейчас я тебе покажу элитную рыбалку! – Гума запрыгнул на платформу и она заскользила в пещеру.
Перед нами открылась водная гладь подземного водоема, освещенная ровным, желтым светом.
-Ого, - невольно вырвалось у меня.- вот это да!
- Таких водоемов всего 3 на планете, - пояснил Гума. – И рыбка здесь водится необыкновенная. Реликтовая. Продолжительность жизни 1000 циклов. Живородящая. Но рожает всего 2-3 раза за всю жизнь Мы было потеряли ее совсем из-за нерегулируемого отлова. Хорошо вовремя спохватились. Сейчас разрешили отлов 5 штук в год, с одного озера, да и то самым великим людям планеты. Это очень большая честь, отловить одну рыбку для себя. Высшая награда! Моя самая большая мечта жизни.
-Чем же она так привлекательна, - удивился я.Размерами?
-Бресмулька, так называется эта рыбка, обладает удивительным качеством. Кто съест ее целиком и сырой становится почти бессмертным. Она небольшая, не больше мяньке или ульбы. Но поймать ее очень сложно. Осторожная очень. Нам дали разрешение на вылов 3 рыбок, но с условие немедленного возвращения в озеро. Даже это – очень почетно!
- Странные, однако у вас награды.
-Ты же заметил, как мало у нас водоемов. Каждый житель Су-чебы – рыбак, - с гордостью ответил Гума.
-Даже женщины?
Гума так на меня взглянул, что я чуть не свалился в воду.
- Извини. Забыл, что вы двуполые.
- Принимается.
Мы отлетели метров на 50 от берега и приводнили платформу. Гума опять достал свои снасти, и они привычно приняли нужные формы. Затем он достал коробочку.
- Будем ловить на искусственную насадку.
В коробочке лежали обыкновенные «резинки», джиг-головки и прочая мелочь.
- Смотри, - с огромным удовольствием я достал свою коробку . – Не хуже, чем у тебя. Здесь я буду ловить на свои снасти. – уверенно сказал я, вытаскивая из чехла спиннинг.
Пока я собирал снасть, Гума хлестал своей, налево и направо. Оснастив 10 граммовой «чебурахой» свой любимый, красный с блестками, твистер, отошел на другой край платформы и сделал первый заброс. Проводя ступенькой, быстро нашел свал и начал планомерно пробивать бровку. На 7 или 8 проводке ощутил слабое постукивание. Воодушевленный первой поклевкой, забрасываю снова в то же место. Одна ступенька, вторая …. Опа! Удар, подсечка и я почувствовал сопротивление крупной рыбины на конце лески. Мой оппонент резко ушел в сторону. Треснул фрикцион, но рыба развернулась и пошла в другую сторону. Быстро выбираю слабину, смягчая удар удочкой. Опять пропел фрикцион, и опять рыба развернулась. На 5 заходе фрикцион уже не срабатывал. «Выдыхается», - подумал я. Медленно выкачивая, подтянул рыбу к платформе. Брызги изумрудного цвета озарили поверхность. Передо мной лежала золотая рыбка, размером с 3х киллограммового леща, и плавниками вуалехвоста. Гума уже лежал на краю платформы, протягивая к этому чуду руку.
-За шнур подтяни, - посоветовал я.
Гума схватился за леску и аккуратно подвел рыбку к борту. Ухватившись за рыбью голову, он рывком выхватил ее на платформу. Чудо! Других слов не было. Нагнувшись, отцепил твистер, и взял сверкающую, изумрудную рыбку в руки.
-Скорей в воду!, - прокричал Гума. - Так нельзя!
Я нагнулся и отпустил золотую рыбку в воду. Сзади что-то ткнулось в платформу. Обернувшись, я увидел черно-фиолетового гуманоида, прыгнувшего на нашу платформу, с летающего круга. Гума пожимал плечами, разводил руками, показывал жетон. Потом опустил голову и отвернулся от охранника.
- Сворачивайся, отловились, - грустно сказал Гума.
С сожалением я разобрал спиннинг, сложил снасти и уселся на платформе.
- Ну у вас и порядки. Чего мы нарушили?
- У тебя два крючка, а это грубейшее нарушение.
- Один! Это же двойник.
- Охрана посчитала, что два. Да и положенные 30 секунд прошли. Надо было в воде крючок отцеплять. Уже спорить бесполезно. Поехали. Тебе и так повезло.
- Красавица! В жизни ничего красивей не видел.
Через час мы были у Гуммы. Сидя за столом и ковыряя, невесть откуда взявшихся, лобстеров, и запивая темным соком, непонятного вкуса, рассуждали о превратностях законодательства обеих планет. Тупости ответственных чиновников и несправедливости. Потом перешли к реальным и не реальным случаям на рыбалке, преимущество одной снасти перед другой . Вечер пролетел незаметно.
- Все, спать. Завтра в путь.
- Давай поболтаем еще, в пути высплюсь, - попросил я.
- Нет. Я ухожу в полетный центр, Надо ловить тоннель.
- А что за тоннель.
- Потом расскажу. Спи.
Гума ушел, а я еще долго ворочался, вспоминая красавицу бресмульку, зубастую дрызги, опчика, трольбу, прыгающую пузгу. Одна мысль радовала. Завтра снова на родную Землю. К лещу, сазану, «клыкастому», щуке, которые, слава Богу, еще не в «Красной книге».
|
| Ответить Цитировать |
15-12-2006 19:31 |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
AlexKM
:
Пока все. С уважение...
|
|
#
|
| Пока все. С уважением AlexKM, член рыболовного клуба Каст-Мастер. |
| Ответить Цитировать |
15-12-2006 00:16 |
|
|
|
|
AlexKM
:
Глава 7.
Праздник...
|
|
#
|
Глава 7.
Праздник Сома.
Сколько бы я еще проспал на горячем черном потийском песке, под уже палящими лучами солнца – не знаю. Видно сказалось все то напряжение и та великая радость, выпавшая на мою долю. Но кто-то из пацанят, только выскочив из моря, пробежал мимо меня, несколько капель воды упали на перегретую спину, и я проснулся и вскочил, словно на меня вылили целый ушат ледяной воды. Солнце стояло уже довольно высоко. Сколько времени я пробыл на пляже – час, два, больше? Быстро собрался и побежал домой.
Во дворе меня встретила суета. На порожках под лучами солнца стояла ванночка с целым брикетом замороженной хамсы, густо посыпанным крупной рыбзаводской соли. Рыба при этом одновременно и размораживалась и просаливалась. Оттаявшую хамсу какая-то незнакомая тетка набирала в тазик. На веранде были задействованы все кухонные приборы. Горела и единственная в доме газовая плита, размеренно фыркала керосинка, с турбинным ревом горел примус. На всех этих очагах что-то готовилось: жарились, нарезанные небольшими брусками и окунутые в жидкое тесто, куски сомятины, золотилась поджаренным кляром хамса, в большой кастрюле булькал рыбный бульон. И вокруг всего этого суетились почти незнакомые мне женщины, хотя нет, среди женщин мелькала тетя Соня. Бабушка Луша же сидела за столиком и толкла в большой ступке грецкие орехи.
Вот проем двери кто-то загородил и на веранду вошел абсолютно незнакомый мне пожилой мужчина. В пиджаке, не смотря на жару, и в, заправленных в сияющие хромовые сапоги, галифе. Голову его украшала старомодная полувоенная фуражка. Бабушка Луша расплылась в улыбке: «А, Петро, заходи. Ну, ты вечерком после работы забежишь? Посидим, песни заспиваем.» «Непременно зайду, Ильинична. На твою, «таврическую», да не зайти». «Ой, Петро, да какая ж она «таврическая» - ни чабреца, ни донника, ни полынка». «А, все равно - нашенская,»- отвечает Петро. «Ну, где тут герой. Ты глянь, от горшка два вершка, а такого сома приволок. И ведь по нашенски поступил. На такую удачу, глянь сколько соседей наприглашал. А что, приезжай к бабке в ноябре – вместе на хамсу будем в море ходить, на кефаль. Да, Ильинична, может тебе еще кефальки принесть. Сейчас пойду, скажу Дуське-кладовщице. Эх, гулять, так гулять». И лихо для его возраста крутнувшись на каблуках, покачиваясь со стороны в сторону, сбежал с порожков.
На мой вопросительный взгляд бабушка тихо сказала: «Деда Семена друг, вместе на шаландах ходили, а теперь начальник всей рыбзаводской флотилии. Деда Семена уж 15 годков нет, а не забывает, заходит, помогает. Тоже из наших мест, с Херсонщины».
Не, ну мне здесь делать нечего, на кухне. Отец еще поутру поехал в аэропорт, потом на базу торпедных катеров, уже по работе. Мать тоже за ним увязалась. А я здесь такую «кашу» заварил…
Как что-то толкнуло меня, и я решил пойти к Мануку и Арсену. Забрал сумку с сомовьими закидушками, и пошел. Друзья с каким то почтением встретили меня, Еще бы – прославился на весь «рыбзавод», так в городе называли наш край. Я же просто протянул ребятам сумку с закидушками: «Это вам – нечего гамбузьку ловить. Серьезная рыба под боком есть». Не веря свалившемуся на них «богатству», мальчишки сразу схватили сумку и на пару пошли в тень беседки. Тут произошло вообще что-то неожиданное. Джульетта, до этого нерешительно стоявшая за спиной двоюродных братьев, вдруг подошла, и чмокнула меня в щеку, сказав «спасибо». Я ничего не успел ответить, а она резко крутнулась, при этом ее беленькое с голубыми цветочками платьице поднялось «солнцем», обнажив ее стройные ноги, и побежала к дому. Поднявшись на веранду, она остановилась, помахала мне рукой и скрылась в дверях. Больше я ее не видел никогда. Может именно эта мимолетная встреча и знакомство с этой прекрасной девчонкой повлияли на мой выбор супруги. Может именно поэтому, когда я, почти через 10 лет, в Ростове увидел стройную светлокожую темноволосую голубоглазую армяночку, так неспокойно забилось мое сердце.
Я пошел к ребятам. Показал, как перевязываются крючки на потертой леске, рассказал, как насаживать лягушек, как заносить грузило, как привязывается к якорной цепи мотовильце. Рассказал о тех стаях сомов, которые подходят к водосливу после ливня, о виденном гиганте. Манук и Арсен слушали меня, открыв рты, и я понимал, что теперь мои друзья не будут ходить и ловить сачками гамбузию, а настойчиво и усидчиво ждать свою Рыбу.
До вечера было еще далеко, и мы пошли прощаться с морем. Прошли по молу до самого маяка. Здесь я рассказывал о стайках ставридок, плавающих в толще воды и барабульках, бороздящих дно бухты. О послештормовой вечерней ловле горбыля. Рассказал, как ловить креветок, на каких кубах мола и где можно набрать самых крупных мидий (хотя о них они знали не хуже меня), в начале мола показал, где живут и как добывают морских червей. Теперь я понимаю, что тогда я интуитивно прощался с Поти навсегда и поэтому старался отдать все свои знания и секреты моим товарищам – компаньонам по детским играм.
Мы пошли домой. С улицы я заметил стягивающихся к нашему двору людей, да и сам был явно замечен, так как какая-то пацанка побежала в нашу сторону, что-то крича и призывно маша руками. Я попрощался с друзьями.
Во дворе был накрыт стол, точнее множество сдвинутых разномастных столов, расставленных самой разнообразной снедью и напитками. Сразу стало ясно, что накрыть такой стол было не под силу одной бабе Луше. Каждый из соседей принес то, что мог, что у него было самым лучшим, самым вкусным. И среди тарелок и мисок с жареной рыбой и сациви я узнал тарелки с баклажанами, портулаком, пирожками тети Сони, говяжьей бастурмой дяди Илии, мамалыгой и початками кукурузы бабушки Нино, лобио тети Тамары, теснились тарелки с солеными помидорами и огурцами и, даже, квашенной капустой, отварной картошкой. На больших подносах щедрой рукой были нарезаны ковриги дяди Андреа. И даже дед Микола принес несколько пластов искусно приготовленного балыка и из сома, и из камбалы, и из кефали. На столе переливались бутылки с коричневатым «таврическим» бабы Луши, мутноватым самодельным «белым» вином, розовели и желтели графины с местным колхидским. Стояли несколько бутылок «казенки» принесенные дядей Петром и серебристыми головками блестели бутылки с игристым «Атенури», принесенные дядей Теймуразом.
Необычно, и особо волнительно было то, что во главе стола, рядом с собой, баба Луша посадила не моего отца, а меня, голоногого пацана. Просты и мудры были ее слова.
«Больше двух недель пробыл здесь мой сын. Я радовалась, глядя на него. Радовалась, что из моего Мишеньки вырос уважаемый человек, что у него такая прекрасная семья, красивые и умные сыновья. Но я не могла придумать, как поделиться этой радостью со всеми с вами, моими добрыми друзьями и соседями. За меня это сделал мой внучек – Сашенька. Глядя на него, я все время вспоминала и своего отца, и мужа, вспоминала их увлеченность. И тут, в Сашеньке, я увидела и их широкое сердце, их привычку делиться своей радостью с окружающими. И поэтому я посадила Сашу, рядом с собой, во главе стола. И пусть он произнесет и первый тост».
Тут же мне был налит полный бокал игристого. Я стоял, и не знал, что говорить. Но вдруг откуда то, постепенно, начали приходить слова, которые в голове складывались в фразы, и я заговорил. Сейчас я уже не могу точно воспроизвести эти слова, но это было приблизительно так: «Мы собрались за этим столом, все такие разные. Пожилые, взрослые и молодые, и даже я, мальчишка. Украинцы и русские, грузине и армяне, греки и мингрелы, и даже еврей. У всех у нас свои обычаи, свои привычки, свои блюда, своя музыка и песни. Но мы все собрались вместе. И больше всего мне хочется поблагодарить бабушку, за то, что все мы есть, за то, что все мы друг друга знаем, за ее мудрость, собравшую нас. Я хочу поблагодарить своих родителей, привезших в очередной раз меня сюда, на эту гостеприимную грузинскую землю, в этот гостеприимный город. Я хочу поблагодарить всех вас, что вы пришли сюда, послушавшись приглашения какого-то мальчишки. Пришли только потому, что приглашение придти в гости было сказано от чистого сердца. Я хочу поблагодарить этого Сома, что собрал нас всех за одним столом. Так давайте выпьем за дружбу, за этот праздник, Праздник Сома». И я выпил этот бокал игристого одним махом.
Я плохо помню весь оставшийся вечер. Помню веселье, шутки. Помню очень вкусную еду и поданные под конец вечера, к чаю, изумительные марципановые булочки. Помню веселые танцы под баян, гармонику, скрипку, балалайку и мандолину. Помню веселые и мелодичные русские и украинские, армянские и грузинские, молдавские и еврейские песни.
Помню, как уставший я провалился в сон. Как утром меня еле подняли, как хлопотали родители. Как пришла машина из военного городка и увезла нас на аэродром.
И сейчас я сижу и вспоминаю Черное море, Поти и Праздник Сома.
Эпилог.
В ноябре того же года умела баба Луша. И больше никогда я не был в этом южном городе. Я рос. И что-то менялось в нас. Уходило в невозвратное прошлое чувство единения. И через каких-то 15 лет в Тбилиси я услышал презрительные слова в адрес абхазов и осетин, мингрелов и армян. И люди начали делиться на сорта. По национальности, вероисповеданию, богатству. Потом пришел Гамсахурдия и многие русские и украинские семьи бежали из Поти. Очень и очень многое изменилось в стране, в самих людях.
А как хочется сесть опять за одним столом, собранным «с миру по нитке», выпить вина, попеть песен, почувствовать себя единой семьей. Пойти что ли на рыбалку, за Сомом, и устроить Праздник?
|
| Ответить Цитировать |
15-12-2006 00:12 |
|
|
|
|
AlexKM
:
Праздник Сома.
...
|
|
#
|
Праздник Сома.
Глава 5.
Наша улица.
Рассказывать о Поти, и не рассказать о нашей маленькой, всего то в три квартала, улице, носившей гордое имя В.И. Ленина, было бы нечестно. Как вы понимаете, наша улица начиналась от рыбзавода и через три квартала, возле старого городского моста через Риони, упиралась в, кажется, главную городскую улицу имени И. В. Сталина. Не знаю, была ли эта улица действительно главной, но по ней ходил даже рейсовый автобус.
На углу стояла булочная с пекарней, в которой работали греки. Это была большая дружная семья. Дома этих братьев-греков занимали почти весь квартал. Все мужчины работали, кто в магазине, кто в пекарне. А вот женщины, кажется, нигде не работали, так как их можно было увидеть в любое время во дворах домов, хлопочущих по хозяйству, ухаживающих за многочисленными черноволосыми детьми. Только одну, уже пожилую женщину, можно было увидеть то убирающей торговый зал магазина, то моющей витрины магазина, а то и моющей брусчатку тротуара. Удивительно, почти по всему городу были проложены выщербленные асфальтированные тротуары, а здесь был ровный глянец брусчатки, припорошенный вездесущим потийским черным песком. И когда бы ты не проходил, на порожках булочной стоял в припорошенном мукой фартуке, скрестив на груди руки, старший брат и, наверное, толи директор, толи хозяин булочной дядя Андреа. Здоровенный, толстый, черный, из-за этой черноты казавшийся вечно небритым, с большим толстым свисающим носом, он стоял, попыхивая неизменной греческой, явно контрабандной, сигаретой, распространяя вокруг себя ужасно аппетитную смесь запахов дорогого табака, ванили, марципанов. А какой хлеб продавался в этой булочной… Огромные четырехкилограммовые караваи белого хлеба, нежнейшие, но всегда с хрустящей корочкой, нарезанные вдоль батоны, которые теперь почему-то называются турецкими. А ромовые бабы, одурманивающе пахнущие ванилью, изюмом и еще каким-то незнакомо винным ароматом. А булочки с марципаном, какие-то еще слоеные хрустящие пирожочки с грецким орехом и карамелью, армянские сладкие слоеные пироги-ката с начинкой из пережаренной муки с сахаром. А лаваши – то прозрачно-тонкие армянские, то хрустящемягкие грузинские. И все это было даже в те годы, когда у нас в Ростове выстраивались сотенные очереди за простым серым, с добавлением ячменя, хлебом, а так называемые «французские» белые (хотя сероватые) сайки по 6 копеек продавались по одной штуке в руки. И нам приходилось, даже в зимние морозы, матери, брату, мне выстаивать эту очередь, чтобы принести домой буханку серого, засыхающего и крошащегося уже на следующее утро, хлеба и три, воистину драгоценные, сайки-франзоли.
Дальше, то есть ближе к нам, шел дом дяди Илии, постоянно ходившего в какой-то белой вязаной шапочке, расписанной зеленой шелковой вязью. Как мне объяснил отец, дядя Илия был аджарцем, то есть грузином – мусульманином. А зеленая вязь на шапочке – высказывания из Корана, священной книги мусульман. Дядя Илия никогда не ел свинины, осетрины, сомятины, камбалы и не пил вина. Но зато каким вкусным вареньем из грецких орехов, инжира, мандаринов угощала меня тетя Мариам – его жена. Дядя Илия раньше работал в аптеке и пользовался неизменным уважением соседей. Навсегда запомнилась его размеренная походка, белая, почти до колен гимнастерка, подпоясанная тонким кожаным ремешком с серебряными бляхами, заложенные за спину руки, постоянно перебирающие чётки, и семенящая за ним тетя Мариам в неизменном платке. Правда, иногда, дядя Илия выпивал изрядное количество чачи, оправдываясь тем, что о ней в Коране нет ни слова, собирал со всей улицы соседей грузин и над тишиной окраины Поти разносилось песенное грузинское многоголосье.
В начале второго квартала жил армянин дедушка Маргос. Дед Маргос был сапожником. Какие чудеса он творил с поношенной потертой обувью! Латки, накладываемые им на дырки, были абсолютно незаметны и казались простым художественным дополнением к обуви. Сыновья, Луарсаб и Луспарон, были полной противоположностью тщедушному отцу, этакими красавцами-гигантами, и работали грузчиками в порту. Внуки, близнецы Манук и Арсен, сыновья Луарсаба, были моими одногодками и постоянными участниками походов на море, на рыбалку, других мальчишеских игр. Дочка же Луспарона, красавица Джульетта, была причиной моих тайных воздыханий. Темноволосая, белокожая, голубоглазая стройная девчушка будила во мне какие-то непонятные чувства. Все время хотелось дернуть ее за шикарные косы, толкнуть, ущипнуть. Иногда она присоединялась к нашим походам на пляж и было удивительно видеть ее купающейся в ночной рубашке. И как тревожил меня ее вид, выходящей из воды, в облепившей ее стройное, как тростинка, тело в ставшей такой прозрачной рубашке. Женская половина семьи: бабушка Мадо, тетя Маро и тетя Соня были характернейшими образцами армянских жен. Хлопотливые, хозяйственные, хлебосольные они, казалось бы, во всем слушались своих мужей, но в то же время и вертели ими, как хотели. Ни одно важное дело, начинание не решалось с их пусть молчаливого, но одобрения. А как они готовили! При этом в пищу использовались такие непривычные, и, казалось бы, несъедобные, невкусные компоненты. Лебеда, растущая у заборов, была основным компонентом изумительно вкусных печеных пирожков с лебедой, рисом и яйцами. Портулак, расстеливший свои толстые стебли по пустырям, в маринованном виде заменял своими хрусткими стеблями огурцы и помидоры, а отваренный и затем обжаренный с сухарями, был вкуснее любой цветной капусты. Очень вкусны были отварные орешки-клубеньки дикорастущей колючки-чуфы. Плов из мидий и редких тогда еще рапанов разнообразил стол. И Манук, и Арсен, хотя временами и сопровождали меня на рыбалку в порт, но особой усидчивостью и удачливостью в этом занятии не обладали. А вот вкуснейшие и нежнейшие рыбные котлеты в доме не переводились. Привычную рыбзаводскую хамсу я бы учуял за версту, да и никто в их семье никогда на рыбзаводе и не работал – пойти и взять в складе холодильнике пару килограмм, а то и половину рассыпавшегося брикета замороженной хамсы не могли. Какое же было мое изумление, когда я увидел их «рыбалку». С марлевыми сачками ребята ходили по мелководью Риони, вдоль водосточных канав и отлавливали гамбузию – ближайшую родственницу гуппи и меченосцев, в изобилии обитавших в этих водах. Часовая прогулка приносила почти полную трехлитровую банку рыбешек величиной от спички до мизинца.
За дедушкой Маргосом, точнее, ближе к нам, стоял небольшой дом дедушки Звиади. Домик был небольшой, но стоял на очень высоких каменных столбах-фундаменте, и из-за этого напоминал избушку на курьих ножках. Дедушка Звиади был настоящим местным жителем, мингрелом. До поездок в Поти, я и не знал о наличии такого народа. Дедушка Звиади был НАСТОЯЩИМ мингрелом. То есть говорил на этом бесписьменном языке, и разговаривая как и на русском, так и на грузинском и армянском языках при этом делал уйму равнозначных ошибок. Мингрельского языка из окружающих никто не знал, и поэтому дедушка Звиади предпочитал бывать не дома, а у родственников, в мингрельском селе, расположенном между Поти и Миха Цхакая. Самым интересным был вид транспорта используемый дедушкой – это была арба-двуколка, запряженная настоящим ослом Никитой (как теперь я понимаю, настоящий намек на некого руководителя нашего государства). Многим счастливцам удавалось прокатиться на этой арбе, погладить Никиту. А еще дедушка Звиади привозил чуть ли не круглый год молодую кукурузу, картошку, местное крепленое вино, а к концу лета водянистый не сладкий виноград и каменной твердости груши. Почти все это раздавалось - раздаривалось по соседям. Кстати, кто из читателей ел мамалыгу? Многие считают это молдавско-румынской едой, даже кличка прилипла – «мамалыжники». Но какую мамалыгу готовила бабушка Нино! – даже без соуса сациви мы, ребятня, уплетали ее с удовольствием. А еще молодая белая кукуруза… Стоило бабушка Нино увидеть нас, пацанов, бесцельно болтающихся возле Риони, или идущих на пляж, либо мол, как тут же следовало приглашение зайти - «БичО, мОди акА!» И тут же тебе в руки давался горячий еще початок, щедро посыпался солью, поливался постным маслом, шептались какие то ласковые слова на грузинском языке (бабушка Нино была грузинкой), тебя осеняли крестом и желали здоровья.
Ближний к нашему кварталу был дом Теймураза Логидзе. Рассказывать о дяде Теймуразе можно бесконечно долго. Конечно, в глазах пацанов он был личностью значительной. Еще бы, единственный человек, живущий на нашей улице, имеющий машину. А это был 1968, ну, может быть 1969 год. А машина была – старый горбатый «Запорожец» ярко белого цвета. Но как гордо дядя Теймураз выезжал на нем. Владельцы современных «Хаммеров», «Инфинити», «Мерседесов» и понятия не имеют – как НАДО восседать в машине. И вообще, нужно видеть этот ритуал. Сначала дядя Теймураз, в белых босоножках, белых брюках, светлокремовой рубашке с сияющим золотом лычек на погонах, при галстуке, в высокой, с ослепительно белым чехлом на фуражке с «крабом» и золотом листьев на козырьке, появлялся через калитку на улице. Обозрев с высоты своего двухметрового роста окрестности, и, вытерев ослепительно белым платком лысину под фуражкой, он повелительно говорил своей жене открыть гараж и ворота. Пока тетя Тамара выполняла его приказания, он опять оглядывался, поводя своим орлиным носом, проводил двумя пальцами по своим усикам – «соплям», как мы их называли, и медленно шествовал во двор. Никто никогда из пацанов не видел, как он залазил в свой горбатый «Запорожец», но как машина лихо выскакивала из гаража, под мелодию какого-то сигнала, видели все. На выезде на улицу машина резко тормозила, поднимая тучи песка (если дождя давно не было), медленно разворачивалась в город и опять, под мелодию сигнала, резво разгонялась до перекрестка в порт, где опять раздавался писк тормозов. Начало движения опять знаменовалось музыкой гудка. Конечно, по внешнему виду дяди Теймураза можно было подумать, что он бравый капитан какого-нибудь лайнера. Фактически же дядя Теймураз был толи билетным кассиром, толи контролером в порту. Но как он элегантно встречал дамочек, спускавшихся с трапа «Колхиды», ходившей из Одессы в Батуми, или каких-нибудь «Ай-Петри» или «Аюдага», ходивших по более близким линиям, или хотя бы «Кометы» курсировавшей по маршруту Сухуми-Батуми. Начальник порта!, да и только. Нужно сказать, что встречал он дамочек видно не безрезультатно, так как домой зачастую возвращался поздно вечером, и со двора долго разносились гневные возгласы тети Тамары. Но на следующее утро весь сияющий, как и сияющий «Запорожец», он появлялся на улице – такова уж доля грузинских женщин – мойка машины, как и стирка, глажка, приготовление пищи и многое-многое другое было уделом тети Тамары. К своему стыду я не запомнил фамилий почти всех жителей нашей улицы, но фамилию Логидзе, запомнил. Надо же было мне в свое время зайти в магазинчик и заказать газировки с двойным сиропом «шартрез». На мою беду рядом оказался дядя Теймураз. Какую лекцию о «водах Логидзе» мне пришлось тогда выслушать. Якобы этот Логидзе придумал все на свете искусственные сиропы, и чуть ли не сироп Кока-колы, но продал его американцам, и вообще, оказывается, грузины являлись якобы авторами всех чудесных изобретений, и так, по доброте душевной отдавали их представителям других наций. Правда, с одной стороны все эти рассказы сопровождались заказом для меня разнообразных газировок с двойным сиропом, при этом его внимательный взгляд постоянно ожидал от меня бури восхищения, как вкусом воды, так и гением грузин. На пятом или шестом стакане, когда углекислый газ начал уже выходить из ушей, мне пришлось извиниться и с позором убежать, правда, недалеко – до ближайшего общего двора с туалетом. Насколько ярок был дядя Теймураз, настолько скромна и незаметна была тетя Тамара, но ее божественное лобио до сих пор является для меня эталоном.
Ну вот и наш квартал с двумя деревянными двухэтажными домами, е их огромными верандами-коридорами на которые выходили двери квартир. Честно говоря, кроме деда Миколы, никто так в памяти и не запечатлился. В этих домах жили бывшие и настоящие работники рыбзавода – в основном русские и украинцы. Моих одногодок не было. Помню сопливую ребятню, гоняющую кораблики в извечных потийских лужах, нагловатых девчонок-пацанок в линялых платьицах, с выгоревшими волосами и облупившимися носами, извечные вечерние сборища мужиков, играющих в «козла» под бутылочку «Колхети», женщин, хлопочущих по дому в выцветших халатиках. Да, в общем-то, и у родителей особых контактов с ними не было, разве что отец поговорит с мужиками о рыбалке, футболе, да мать с женщинами о ценах на рынках и в магазинах. Они были простые работяги, в кино, а тем более в театр почти и не ходили, а мы же были для них «отпускники из почти столицы».
Да, совсем забыл о такой неординарной личности, жившей в соседнем доме, как Самуил Моисеевич. Вы когда-нибудь слышали о еврее-кузнеце? Так это Самуил Моисеевич. В 1941 году он был эвакуирован из Севастополя вместе с Морским заводом, где работал корабелом-клепальщиком. Вместе с моим отцом отличился на ремонте адмиральского катера с линкора «Севастополь», пострадавшего во время бомбежки, и был награжден медалью «За оборону Кавказа». Но самое удивительное было видеть в его огромных руках скрипку. В редкие вечерние часы, когда все вокруг стихало, и даже мужики-доминошники переставали хлопать своими костяшками по столу, дядя Самуил выходил иногда на порожек дома, брал в руки скрипку и над уснувшей окраиной неслись плачущие еврейские национальные мотивы. Что это было? Грусть по ушедшим годам, по потерянным в оккупацию близким? Говорят о «загадочности русской души»… Да нет, наверно, загадочна душа любого народа, любого человека.
Глава 6.
Трофей.
Как ни хорошо было в Поти, но отпуск у родителей заканчивался, а значит, заканчивалось и мое пребывание в этом южном городе. Заканчивались бесконечные рыбалки, загорание на пляже, купание в этих ласковых водах, прогулки в порт. Поездка на Палеостоми (большое озеро-лиман в окрестностях Поти), рыбалка на Палеостоми, в Капарче – протоке, соединяющей озеро и море, со сражениями с 2-3 килограммовыми сазанами и кефалью-лобаном.
Отец решил преподнести нам очередной сюрприз. И если в Поти мы попали из Туапсе на теплоходе «Колхида», то из Поти мы должны были улетать в Сухуми на флотском Ил-14, а оттуда в Ростов тоже на самолёте, уже гражданском Ту-134.
И вот предпоследнее утро. Немного проспал – солнце уже светило во всю, но надо идти, в последний раз проверять и снимать сомовьи поставушки. Знакомая до мельчайших подробностей короткая дорога. Одна донка, другая, третья, четвертая. Уже в сумке на берегу ворочается 2-х килограммовый соменок. Подхожу к последней. Но что это. Якорная цепь, всегда безвольно свисающая с носа шаланды, даже если на крючке сидит соменок, уходит в воду под некоторым углом. Мотовильце, обычно свисающее с цепи, несколько раз перекручено вокруг цепи, узел, спасибо отец научил вязать шкотовый, затянут и потерт о цепь. Все это обещает что-то новое, необычное. Развязываю узел, несколько раз обматываю леску вокруг кисти, (вот уж несусветная глупость, но спишем на неопытность) и потихоньку отхожу к берегу под углом от шаланды. Леска потихоньку натягивается и… Рывок рыбины был для меня полной неожиданностью. Леска до боли врезается в руку, оставляя багровый рубец. Делаю несколько шагов в глубину и тут же останавливаюсь, понимая, что поддаваться рыбине никак нельзя. Разворачиваюсь лицом к берегу и… кто кого. С усилием тащу упирающуюся рыбину, временами пошатываясь от рывков. Леска нестерпимо режет плечо. И вот я на твердом берегу, разворачиваюсь и вижу какое-то белое пятно, а за ним непривычно огромный силуэт рыбины. К себе, не дать опомниться, рвануть назад, утянуть в эту мелкую, теплую, нежную, но уже такую тревожную воду. И вот сом на берегу. Из широкой пасти торчит вывороченный желудок-култык с впившимися в его стенки толстыми, миллиметра по 2 российскими крючками 16 номера. Были бы они потоньше – погнулись или прорвали желудок. Да и повезло мне. Не знаю, сколько времени просидел этот сом на привязи. Спас и вывороченный желудок. Иначе перетер бы своей щеткой мелких, но острых, зубов сом эту пусть толстую, но старую леску, и ушел. А так вот он, ворочается возле ног. С трудом оттаскиваю его подальше, в куст чуфы и здесь уже пытаюсь вытащить из сомовьего желудка крючки. Ничего не получается, но вот леска, уже сильно потертая о сомовьи зубы, не выдерживает и рвется. Сматываю последнюю донку и ищу – как, в чем, на чем донести эту рыбину до дома. Уже почти у дороги нахожу кусок крепкой капроновой веревки. Бегом к сому, и вовремя. Эта рыбина, извиваясь, преодолела половину расстояния, отделявшего куст чуфы и воду. Протягиваю веревку через рот и жабры сома. С трудом взваливаю рыбину через плечо. Точнее, веревку. Голова сома – вот она, возле плеча, а хвост бьет по икрам, дотягивается до земли. Можно идти домой. Но если идти прямо домой – никто не увидит эту рыбину, мой триумф, ну, может дед Микола. А как хочется покрасоваться!
Выбираю самую возможно дальнюю дорогу. Вдоль берега дохожу почти до моста через Старый Риони, к роще эвкалиптов, с весело шумящей листвой и лохмами свисающей до земли коры. Здесь я выбираюсь на нашу улицу. И вот я возле булочной. На пороге, как всегда дядя Андреа. «Калимэра, калиспэра, дядя Андреа!» - выдаю я весь известный мне запас греческих слов, как оказалось – «доброе утро, добрый вечер». « А, Саня, ты смотри, какого красавца поймал. То-то бабе Луше радость будет. Передавай ей от меня поклон». Я цвету от гордости. «Приходите на жареного сома, дядя Андреа», - вырывается у меня. Иду дальше, не чувствуя врезавшейся в плечо веревки, оттягивающей руку сумки. « Гамарджоба, батоно Илия!» «О, Сандро, с уловом тебя!» «Приходите на сома, батоно Илия». А вот и дом дедушки Маргоса, во дворе тетя Соня, Манук, Арсен и, о радость, Джульетта. Ну как тут не покрасоваться уловом. Не замечая вымазавшей меня уже с ног до головы сомовьей слизи, с гордостью приглашаю всех на жареного сома. А вот и дом дедушки Звиади. Его не видно, но во дворе хлопочет бабушка Нино. «Гамарджоба, калбатоно Нино! Приходите к нам на сома». «А, Сандро! Бичо, посмотри какой ты грязный, а ну, скорее домой мыться. Скажи бабе Луше – приду, непременно приду».
И вот сталкиваюсь с блестящим Теймуразом Логидзе. Как было интересно видеть изменение выражения его лица, когда из-за плеча какого-то грязного, облепленного песком и рыбьей слизью мальчишки, он увидел сома. Презрение сменялось интересом, затем изумлением, а затем даже грустью. Еще бы, этот мальчишка-бичо посрамил его исключительность своим сомом. Теперь нескоро смолкнут воспоминания об этом 12 летнем ростовском пареньке. А сом уж точно со временем вырастет до роста, а затем и более, этого пацана. У ворот вижу тетю Тамару, и приглашаю ее. А вот и наш квартал, соседний дом, дед Микола. «Дед Микола, здравствуйте! А сома я все-таки поймал!». Дед Микола, внимательно осмотрел меня, сома, и заключил: «Да, это уже СОМ». Для меня эти слова были выше всякой похвалы. Осталось дойти до дома каких то метров двадцать. Но весть о поимке СОМА облетела наши дома за считанные секунды, и все кто был не на работе высыпали смотреть на улов. Гордость распирала меня, я сыпал приглашениями «на сома» пока баба Луша не затащила меня в дом. «Внучек, что ты наделал! Ведь теперь вся улица придет! А, ну ладно… Хоть раз в кои веки погуляем. Есть – то хочешь?» «Нет, бабуля! Ты у меня самая лучшая!» «Ну тогда бери мочалку, жидкое мыло и марш на море мыться – ты сам как сом, весь в грязи и слизи».
Хватаю «банные» принадлежности и бегу на пляж. Какое там «жидкое мыло»! Еле песком оттираю засохшую слизь, плещусь в ласковом море. Накупавшись в теплом море ложусь на песок подсохнуть и … засыпаю.
|
| Ответить Цитировать |
15-12-2006 00:10 |
|
|
|
|
AlexKM
:
Смотрю, Леонидыч сво...
|
|
#
|
Смотрю, Леонидыч свои творения сюда несет.
Подкину ка и я.
Праздник Сома.
Глава 1.
Потийская рыбалка.
Наверное, мало кому так везло, чтобы любимая бабушка жила на самом берегу ласкового и теплого Черного моря. Каких –то 150 метров вокруг стены рыбзавода, на котором проработали с 30-го года всю свою жизнь и дед, и бабушка, и ты барахтаешься в теплых волнах, валяешься на непривычно – черном Потийском песке. До Старого Риони, с застывшими на вечных якорях древними рыбацкими байдами, вообще рукой подать. 50-100 метров и можешь гулять по илистому мелководью, распугивая стайки гамбузии. До основного места рыбалки – мола морского порта и километра не будет – выходишь на пляж и через пересыпанное штормами бывшее устье Риони – рядышком. А там, либо пристраиваешься на бетонных кубах волнолома и рыбалишь в открытом море, либо уходишь вдоль бетонного причала далеко, почти до маяка, и рыбалишь в гладких водах портовой акватории.
Несколько дней на море гремел шторм. На прибрежном мелководье волны далеко от берега ломали свои барашки и сплошной пеной докатывались почти до стен рыбзавода. Конечно, ни купаться, ни ловить рыбу в море в таких условиях было невозможно, а вот в порту – милое дело. Шторм загнал в тихую воду стайки ставридки, смариды, барабули. Шла веселая ловля мелкой рыбешки, но все мало-мальски знающие рыбаки вздыхали, глядя на бушующее море, и ждали, когда шторм стихнет. И тогда, на эту мутную, но богатую кормом и кислородом холодную воду мелководья из глубин ринутся стаи крупной ставриды, скумбрии, камбалы, горбыля, кефали. Глядишь и луфарь, и лаврак, и катран пожалуют. И будет Праздник и поплавочникам, и самодурщикам, и доночникам.
И вот шторм стих. Еще днем по причальной стенке наловлены рачки-креветки, на рыбзаводе взята мороженая хамса для резки. Рыбалить еще рано – горбыль и камбала хорошо начнет брать только в сумерках, но мы с отцом уже идем к молу – надо занять удобный куб, чтобы и добраться до него можно было не рискуя, и чтоб не низок был – волнами не заливался, и не высок – не мелочевку идем ловить – хорошего горбыля поднять нелегко. Поэтому и несем с собой сак, которым ловили креветок, может как подсачек сгодится, только рукоятка длинна – добрых метра 4. Идем вдоль стенки завода, переходим уже подсохший перешеек, отделяющий Старый Риони от моря. На глади старицы кучками сидят чайки. На берегу их побеспокоили рыболовы, идущие на мол, а на море пока не посидишь – волны, хотя уже и без барашков, но достаточно высоки. Ветер уже стихает, тишина. Сюда не долетают звуки торгового порта, да и город далеко. И вдруг эту тишину разрывают крики взлетевших чаек, только одна испуганно крича, хлопает крыльями по воде. Вдруг она исчезает с поверхности воды, только круги остаются на воде. И тут из воды появляется хвост огромной рыбины, плюх по воде и все стихает. На мой вопросительный взгляд отец отвечает: «Сом. Хороший. Под полцентнера будет. А твой дед, Саня, здесь и за центнер лавливал, когда Риони по городу протекал, и белуга почти на 50 пудов попадалась, и осетр за сотню килограмм и сазана двухпудового привозил. Он бригадиром рыбаков был».
Как – то незаметно пробежали часы рыбалки. Горбыль брался, как простая ставридка, по две-три штуки на донку. Особо крупных не было. Но мне, 12-летнему пацану, было за счастье таскать этих упорных 400-600 граммовых, а то и килограммовых, фиолетовых, с желтой полосой по концам плавников, рыбин.
С темнотой по молу пошли пограничники, вежливо, но требовательно выпроваживая рыбаков с мола. Ушли и мы. Черное южное небо с мириадами ярких звезд, огромная, нависшая над горизонтом, луна освещали нам знакомую дорогу. На лунной дорожке, протянувшейся вдоль Старого Риони, были видны круги от плавящейся кефали, всплески каких-то крупных рыб. «Сомы», думал я.
Вот и дом. Ласковая, большая рука бабушки гладит по голове. «Умаялся, рыбачок. Садись, поужинай». Полная сковородка жареной картошки, на тарелке гора жареной в сухарях хрустящей хамсы, большая кружка холодного мацони. С удовольствием ужинаю, но мысли все кружатся вокруг увиденного сома, в мечтах я уже ловлю такую рыбину. «А крупные какие, да много!», - восклицает бабушка, глядя на полный большой таз. Отец тоже довольно щурится, моя руки от слизи и прилипшей чешуи. Из комнаты появляется мать. «Миша, тебе винца налить?»- спрашивает она отца. «Да не откажусь, только заводского – местное крепленное». Открывается бутылочка абхазского легкого белого «Псоу». «Мальцу тоже грамм сто плесни. Пусть лучше к хорошим винам приучается». Не выпить с отцом на равных, пусть легкого, кисловатого, как компот, вина – да кто ж откажется? « А Санька молодец! Лихо рыбачил, на равных. А Сергей где ж?». «Да в кино пошел, с Настюхой, внучкой Миколиным», - отвечает бабушка : «Не рыбак он, не в дедов пошел. Ни Семен, ни дед Илья такой бы вечер после шторма ни за что бы не пропустили». «Так дед Илья ж только на Днепре, да на Конке и рыбачил, моря ж не видел никогда», - замечает отец. «Да рыбак был позаядлей, чем Семен. Вы ж, Курносики, от нужды в рыбаки пошли, а мой отец всегда рыбалку любил», - уже с обидой в голосе говорит баба Луша.
Отяжелевший от еды, от выпитого легкого вина, иду в комнаты спать. Ложусь, а в глазах стоит исчезающая в воде чайка, хвост огромного сома, точит мысль – такого бы поймать.
Глава 2.
Ливень.
Утро следующего дня встретило ярким солнцем, духотой, отсутствием ветра. Такие высокие с раннего утра облака сгущались, темнели и, наконец, начали падать на землю. Грянул ЛИВЕНЬ. Нет, это был не тот привычный степной ливень, с ветром, косыми струями дождя, прохладой. Это были настоящие тропические потоки воды, вертикально падающие со ставшего таким близким неба. От закрывших весь небосвод туч стало темно, лишь яркие зигзаги молний освещали землю. Гром гремел такой, что дрожали стекла. Баба Луша заполошно бегала по дому, веранде, закрывая двери, окна, форточки, истово что-то шепча и крестясь на бегу. Вода стремительно затапливала двор, неслась к Старому Риони, кружась в настоящих потоках и водоворотах, топя захваченных цыплят. Какая-то предприимчивая квочка забралась со своим выводком на порожек, но потоки воды, падающие с крыши, и тут забили насмерть несколько цыплят. Сердобольная бабушка, несмотря на страх молний, открыла дверь на веранду, и вот весь выводок заходил по некрашеным доскам пола, а несмышленыши цыплята начали клевать отшлифованные до блеска шляпки половых гвоздей.
Но как стремительно налетел этот ливень, так и быстро он начал сходить на нет. Незаметно перестали сверкать молнии, греметь гром, все стало просветляться. Тугие струи дождя превратились в пусть крупные, но капли, уже обессилено падающие с неба. Ярко засветило солнце, и во всю ширь небосвода ярко засияла радуга. Душно… Но все равно, не так как до ливня. В воздухе остро пахло озоном, а потянувший морской бриз как-то сразу принес желанную прохладу.
Я спустился во двор. Вода стояла еще высоко, почти по икры, но быстро падала, частично уносясь в Риони, частично впитываясь в чернопесчаную марганцовистую почву, частично стремительно испаряясь под жгучими лучами солнца. Ох, и давало мне это солнце в первые дни! Вроде бы и не бледный северянин, ростовский босоногий загорелый мальчишка с выгоревшими добела русыми волосами, а в первый же день сгорал все годы. Зато потом щеголял в Ростове смугло-коричневым тропическим загаром, который, увы, уже к октябрю куда-то девался.
Бредя по воде, иду к берегу Риони. По кюветам и водостокам в него вливались настоящие реки, несшие на своих водах всякий дворовой мусор, утонувших цыплят, котят и, даже, утят! И вот, где-то метрах в 20-25 от берега, среди старых рыбацких каек-шаланд, начали появляться водоворотики, в которых скрывались трупики животных. И сразу же вспомнился вчерашний день, чайка, утаскиваемая под воду гигантом-сомом. Да тут их не единицы, десятки, сотни!
А вот и родители. Насквозь промокшие, но весело о чем-то разговаривающие, они идут босиком по дороге – видно с утра ходили на рынок, где их и прихватил этот ливень. Вроде бы и не дитё малое, как никак уже 12, через несколько месяцев 13, а радуюсь, что они живы, веселы, идут домой, ливень не принес им беды. Подходим к дому. На порожках, сладко потягиваясь, стоит брат Сергей. Это ж надо, такой ливень проспать! Да и времени уже скоро 11!
Наконец то садимся за поздний завтрак, а может ранний обед. Уха, жареные горбыли, сулгуни, тархуни, цицмат, неизменное сухое вино и мацони. Огромный, килограмма на 4 каравай изумительно вкусного белого хлеба тоже стремительно убывает. Сколько лет прошло, но больше нигде я не ел такого огромного, мягкого, душистого каравая. Вроде все булочные государственные, а эта, со своей пекарней, на соседней улице, спокон века держалась греческой семьей и пекари были все мужчины, и продавцы – тоже мужчины, одной единственной женщине доверялось убирать в торговом зале, а в святая-святых, пекарню, женщин и на порог не пускали.
После завтрако-обеда спрашиваю: «А как сомов ловят?». Отец ухмыльнулся, пожал плечами. Как-то никто и не видел, чтоб в Старом Риони ловили рыбу, так, иногда, возле городского моста ловили поплавочками на морского червя жирную, пузатую кефаль-чулару - ни на что больше не бралась, избалованная обильным кормом. А морского червя копать было тяжело. Нет на Черном море приливов – отливов, обнажающих дно. Только в углу, возле мола, под набросанными штормами всякими палками, морскими травами можно было с великим трудом накопать десяток- другой этих перламутрово-зелено-красных червей. Только ловить-то на них было тяжело. Вроде и отменная барабуля на них клевала в порту, и кефаль-лобан жаловала, только уж больно нежная для морской зубастой мелочи наживка, только в Старом Риони и половишь. Но выручила баба Луша: «А это, внучок, надо к деду Миколе идти. Он по молодости сомами баловался. В бригаде робить не хотел, а поймает, на базар снесет, продаст, да гульванит пару дней. Сказано, незаможник, голытва».
Глава 3.
Дед Микола.
Дед Микола. Сколько помню, никогда тебя не видел трезвого. Сидит возле дома на скамеечке, подпирая спиной вытертый до глянца каменный фундамент дома. Рядом бутылочка то крепленного «Колхети», то соломенно-золотистой чачи, то мутноватого самогона, а то и «казенки», немудреная закуска – пара крутых яиц, кусочек засохшего сулгуни, пучок зелени. Сидит и смотрит на проходящих на рыбзавод и обратно людей, проезжающие машины, уток, копошащихся на мелководье Старого Риони. Временами тянет себе под нос какую-то украинскую песню.
«Здравствуйте, дед Микола!», обращаюсь к нему. Он внимательно смотрит на меня, голоногого мальчишку, посмевшего потревожить его покой, ворваться в какие-то его мысли. Но вот взгляд его выцветших почти белых глаз оживает. «Ты чей же будешь, хлопчик?» «Курносиков, бабы Луши внук». «А, белячок, значит…». От этих слов я аж задохнулся. «Никогда Курносики в белых не были», - чуть не плача отвечаю я. «Не были… И дед, и прадед, да и все предки не знаю с какого колена царскими офицерами-гвардейцами были, а белыми не были?!»- гневно сверкнул глазами дед Микола. И тут же, как- то сникнув, произнес: «А, может, и зря не были… Может всего б этого не было?» - задал мне он загадку. Дед Микола был тоже с Украины, с Князь-Григорьевки. До революции работал на нашем конном заводе, потом батрачил, то у моих предков, то на бабы Лушиного отца. Только если наша семья уехала в Грузию в 30-м году, то дед Микола - в 32-м, от голодомора. А вся его большая семья так и осталась на Украине, только не живая. Все померли. «Ну ладно, хлопчик, что надо то?»- уже заинтересованно спрашивает дед. «Дед Микола, а как сома поймать?» - спрашиваю. Блаженная улыбка растекается по лицу деда, видно, натекли приятные воспоминания о стародавних годах, рыбалках, когда не ватагой набрасываются на попавшую в сети рыбу, а один на один сражался с речными гигантами и видать частенько выходил победителем. Да и его знания-умение наконец – то понадобились! Дед распрямляет плечи, спину и уже не кажется таким маленьким и ссохшимся. « Ты. малец, пока сбегай домой, у отца пару сигарет возьми, какие он там курит. Джебл, БТ? А я пока повспоминаю, как сомов рыбалят-то». Рука деда потянулась к рюмашке, бутылочке.
Запыхавшись, возвращаюсь к нему. В зажатом кулаке несколько сигарет с фильтром. Дед Микола с удовольствием втягивает аромат пахучих болгарских сигарет, с наслаждением закуривает. «Значит, так, внучек. (Это ж надо, какой прогресс – то – белячок, а то – внучек). Возьми шнур покрепче, сажень 20-25, это по вашему, нонешнему, метров под 50 будет. Грузило привяжи с полфунта, эт грамм 200 будет. Крюк побольше, да поострее, да покрепче. Раньше такие в порту, в кузне ковали. Сейчас и не знаю, где возьмешь. Курчонка споймай, да на костре опали. На крюк насади, да подальше в Рион плавом заведи. А конец шнура, слышь, к цепи привяжи, на которых каюки-шаланды стоят. А утром иди, проверяй. За ночь то сом на цепи замается, так за шнур хватай и беги-тащи на берег, да не останавливайся, не давай опамянуться-то. А то остановишься, он как опамянется – враз с ног собьёт, да гляди, в Рион-то и утянет. А так, повезет, и на три-четыре пуда вытащишь». Не знаю, смеялся ли дед Микола над моей мечтой, либо вспоминал свою молодость. «Дед, а дед. А если ни шнура, ни такого крюка нет, то как?» Дед довольно ухмыльнулся, видя мою растерянность, со смаком выпил еще рюмашку и говорит. «Да ты тогда возьми лесу покрепче, пару крючков побольше. Лягру поймай, да за задние ноги на два крючка и насади. А грузило скользящее сделай. Зайди по грудь. Грузило спусти так, чтоб лягра поверху плавать могла. Привязывай леску к цепи да иди спать, а по утру мелочевка-лягушатник точно будет сидеть. Ну ладно, беги домой. Чем-то ты на прадеда похож. Боевой моряк был, в минной дивизии служил во Владивостоке в японскую-то. Ну, ладно, беги, беги». И дед Микола опять как-то сжался, ссохся, погрузился в свои воспоминания.
Глава 4.
Сомята.
Прибегаю от деда Миколы домой, лезу в сундучок со снастями. Вот они, намотанные на мотовильца донки-закидушки. Вот на «голубого» - самца смариды, в июне заходящего в Потийский порт, и вместе со своими невзрачными и маленькими рыжеватыми самочками продолжающего здесь свой род. Небольшие 4-5 номера крючки (для мидии, кусочков рыбьего мяса, кусочков креветок), поводочки 0,2. На них же ловят и барабулю, и «шпарицу»- морского карася. Вот горбылевые – крючки 7-8,5, а то и 10 (как раз для резки и целых креветок), да и поводки 0,4. По ранней весне на них ловят «мизгида» - черноморского мерланга, а по поздней осени кефаль-лобана. А вот и солидные – на камбалу, лаврака, катрана. Крючки 14, а то и 16 номера, поводки 0,6, а сама леска никак не менее 0,8. От старости леска пожелтела, помутнела, местами потерлась. Иду к отцу. «Пап, а можно я с этих закидух донок на сома наделаю?». Отец внимательно смотрит на меня, пробует на разрыв старую леску. «Ну что ж, бери. Только смотри, без сома не возращайся», - от улыбки лучистые стрелочки морщин бегут от углов глаз. Про себя считаю. Донок - 3, крючков – 9. Можно пять закидух наделать. А как же грузила. Свинцовые ложки не годятся. Лезу опять в сундучок и на свое счастье на дне нахожу целый рулон листового свинца от кабеля. Вот и будущие грузила. Во дворе нахожу поломанную штакетину – вот и мотовильца еще будут, а в дырки от гвоздей леску протяну. С увлечением пилю, режу, меряю, вяжу крючки, наматываю грузила. «Сань, на море пойдем, искупнемся?» Отрицательно машу головой – не до этого. Донки на Сома делаю! К вечерним сумеркам донки готовы. Под надзором отца, в первый раз же, иду на Старый Риони. Набираю лягушек, не маленьких, но и не больших, телом с куриное яйцо. Постепенно наживляю и заношу в воду закидушки. Мотовильца привязываю к свисающим где со столбов, где с каюков-шаланд цепям. С берега доносится: «Саня, поосторожней, смотри на якорь не напорись!» А вот они и якоря-кошки. Ржавые, но все еще острые лапы-крюки, торчат навстречу. Вот и все пять закидушек расставлены. Идем ужинать и спать. Завтра с рассветом вставать.
Всю ночь полуспал, полудремал. Все казалось, что вот, сейчас, подойдет к берегу Сом, не напрягаясь, одним глотком заглотит лягушку, и начнет ходить – буянить на короткой леске и перетрет её о ржавую цепь. От этих мыслей вскакиваю в еще только начинающихся утренних сумерках, намного ранее будильника, бужу отца – пошли донки проверять. Отец не возражает, понимает мое нетерпение. На улице от сырого холода начинает знобить, а может от волнения. Отец накидывает мне на плечи свой пиджак. Сразу становится тепло, а может, я просто успокаиваюсь. Вот и лодки. Захожу в теплую, как парное молоко, воду. Одна закидушка нетронута, вторая, третья… Настроение сразу падает. Но вот на четвертой закидушке леска поднатянута. Отвязываю мотовильце от цепи, выбираю слабину, и, почувствовав движение уставшей рыбы, начинаю побыстрее, как позволяет глубина, выходить на берег. Но вот воды по икры, по щиколотки и я, помятуя наставление деда Миколы, уже бегу на берег. Но ожидаемого сильного сопротивления нет, и я спокойно вытаскиваю на берег уже уставшего килограммового, ну, много полуторакилограммового, соменка. Пятая закидушка приносит еще одного сомика-близнеца. Его я уже почти без волнений вывожу на берег. Донки собраны, рыба положена в сумку, мы с отцом идем домой. Обмываю ноги от ила и заваливаюсь спать, теперь уже спокойно и безмятежно. А когда я проснулся, по кухне-веранде разносился сладковатый запах жаренной сомятины.
Ловля этих сомят стала делом будничным. Вечером расставляешь закидушки, а рано утром их снимаешь. От одного до трех сомят от килограмма до двух весом гарантировалось. Не интересно, как в магазин сходить, и никакого почти сопротивления. В порту на удочку и то интересней и непредсказуемей. То ловишь- ловишь ставридку, шпаричек, смаридок, барабулю, а тут и горбылек проскочит – помаешься с ним на тонкой леске, а то и морской ёрш-скорпена возьмет, а то и дракончик растопырит свои ядовитые черные шипы-плавники.
|
| Ответить Цитировать |
15-12-2006 00:08 |
|
|
|
|
stas1as@mail.ru
:
У меня были два прия...
|
|
#
|
У меня были два приятеля. Один, царство ему небесное, офицер авиатор Иванкин, а другой мент (он еще жив, поэтому не назову). Выйдя на пенсию, стали писать и публиковаться. Так вот, Иванкин за «Последний камикадзе» получил похвалы от японцев. Вы, говорят, лучше всех понимаете и можете донести до публики мысли и чувства Камикадзе. А второй тоже такие вещи пишет, что в Волгограде и окреснастях только «репу чешут».
Но вот появилась новая звезда! И мы этому очень рады.
Удачи! |
| Ответить Цитировать |
14-12-2006 23:46 |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Grach
:
Это еще не конец
|
|
#
|
Суперфидер, или подарок с Ориона (продолжение)
Глава 2
Опасная любознательность
Жара. Скоро первый осенний месяц, но солнце палит нещадно. Даже ночью нет прохлады. Сижу на работе, изнывая от жары, подперев потной ладонью плохо побритую щеку, и с тоской поглядываю на барометр, стрелка которого уперлась в деление 770 и не собирается падать. Мысли вяло перекатываются в голове, то о холодном пиве, то о прохладной речке, то о погодных катаклизмах. А может послать все подальше, взять отпуск, да и махнуть на «Золотую осень-2006». С народом познакомиться, водочки попить, рыбку половить. От таких крамольных мыслей организм выплеснул очередную, обильную порцию пота, который крупными каплями скатился с густых бровей на «План орг.тех.мероприятий», уже изрядно засиженный мухами.
«Не отпустят»,- промелькнуло в голове. Усилием воли отрываю руку от щеки и листаю «План». III квартал не обещал особых коллизий. Обучение персонала, рейды с милицией, статья в СМИ, ну и чего-то по мелочи. А в принципе, попытка не пытка. Немного оживившись, набираю номер знакомого опера из ОБЭП.
- Привет Андрюха!
- О, Госстандарту наше. Чем обязаны?
- На рыбалке давно был?
- Да какая там рыбалка! Второй месяц с хохлами воюем. Блин, шеф ЦУ дал с таможней работать. А тут жара еще эта, туды ее в дышло. А сам то, небось, с реки не вылазишь?
- Забыл, как крючок выглядит! Слухай, Андрюха, дело на 2 кружки холодного. Я протокольчики подготовлю совместных рейдов по торговым точкам. Подпишешь?
- Во, класс. Мне тоже для отчета надо. Давай 5 и 12 августа. Как раз субботы, шеф доволен будет.
- Добро. Завтра подвезу. Когда лучше?
- До 10 я в отделе. Только сделай в 2х экземплярах.
- Добро. До завтра.
Ну вот. Один пункт, считай, выполнил. Сейчас дам журнал народу, пусть заполнят и распишутся. С занятиями проще. Статейку бы кто сваял ко дню стандартизации. Самому облом мыслями шебуршить. Позвоню жене. Может кого и уговорит. Не зря же бухгалтером в газете работает.
- Газета «Пик» слушает.
- Привет, газета «Пик». Как настроение? Еще не расплавилась?
- Привет. Чего надо?
- Слушай, магарычевое дело. Может, кто из ваших статейку ко дню стандартов тиснет. Гонорар получит и от меня шампусик с шоколадкой?
- Да ты чо! У нас выпуск завтра. Ни кого не тронь!
- Да мне не сейчас. Мне к 14 сентября. Мож поговоришь с Натальей.
- Делать мне больше нечего, сам и говори,- в трубке жалобно замяукал отбой.
В сердцах кидаю трубку. «Вот сука!», - то ли к жене, то ли к телефону, сам не понял. Сейчас попью кофе и примусь за протоколы. Где-то болванки были. Ага, вот. Истекая потом, пью кофе и выдумываю фамилии нарушителей. В голову лезет одна мерзость. Через час, вымучив протоколы, полистав форум «Каст-мастера», я опять сидел, подперев щеку рукой, и мечтал о рыбалке на Оке. Мысли прервала трель телефона.
- Алло.
- Саш, это Наталья с «Пик»а. Мне Валентина что-то про статью сказала. Ты по подробней можешь? Интересная тема. Давай я интервью возьму у тебя.
- Наташенька, золотце, - я аж подскочил в кресле.- Выручай. Пиши что хочешь, я под всем подпишусь. Завтра книжку передам, там вся история от Менделеева, до наших дней. Ну, приплети еще отсебятины. Хотя бы тысячи 3 знаков.
- А может подъедешь. Пообщаемся.
- У Вас же выпуск сегодня.
- Да я уже все свое сдала.
- Ок! Только в «Смак» подходи, кофейку выпьем.
- Хорошо. К 3 часам подойду.
Вот это оборот! У меня даже рубашка на спине высохла. Барабаня пальцами по столу и напевая «Охота, брат, охота, брат, охота …», соображаю что делать дальше. А дальше надо звонить шефу и проситься в отпуск.
Ура-а-а-а! Я в отпуске! Лежу на кровати и с блаженством почесываю чресла. Понедельник, 10 утра, а я не на работе! Сейчас позавтракаю и в гараж. Снасти уже паутиной, наверное, затянуло. В предвкушении удачного дня, запрыгиваю под душ, и с наслаждением смываю ночную дрему. Лепота! Быстренько накрошив помидоров с луком в тарелку, полив душистым подсолнечным маслом, захлебываясь соком, съедаю салат и выскакиваю во двор. На клумбе перед подъездом, в прохладе петуний и львиного зева, распласталась вся дворовая котовая когорта. «А я такой же счастливый, как и вы», - проходя мимо, без завести, подумал я. Котофеи проводили меня томным взглядом отдыхающих на пляже. С удовольствием захожу в прохладу гаража. Стойкий запах бензина, масла, макухи и какой-то плесени, действует возбуждающе. Сердцем чую, что чего-то не хватает. Обвожу взглядом помещение. Ну я и чмок, ну я и плесень! Пива холодного! Закрываю гараж и быстренько направляюсь в ближайший магазинчик. На мое счастье, за ночь, не все пиво из холодильника выжрали. Беру 2, нет 3, лучше 5! запотевших темных сосуда с живительной влагой и пару пакетиков фисташек. Развалившись на походном кресле в гараже, блаженно потягиваю янтарный напиток. Вот теперь я действительно в отпуске!
Прикончив с литром пива, взялся за снасти. Так, что тут у меня. Махи сюда, болонки сюда. Вот те на, садок мышки погрызли. Не беда, залатаем. Подсак целый, это хорошо. Фидера в чехле. Ящик с прибамбасами тоже здесь. Достаю сумку с твистерами. Вах! Клубок какой-то разноцветной дряни. Понятно. Учили же умные люди в пакетиках держать. Ничего, прикуплю еще. Тем более спиннинга пока еще нет. А фидером джиговать не с руки. А это что за хрень из под шмоток торчит. Батюшки, да это же суперфидер Гумовский. Сел в кресло, открыл бутылочку и предался воспоминаниям. Лежит эта неказистая палочка, плод инопланетной цивилизации, у меня на коленях, и вдруг стала попискивать. Взял я его в левую руку, правая занята пивом, поднес к уху. Действительно звук от палочки идет. Как трансформатор понижающий гудит, только тоном повыше. Отставив пиво, стал пытаться выкрутить заглушку на ручке. Крутится, зараза, и влево и вправо, а все на месте. Я вообще с детства любознательный, а с пивом тем паче. Присмотрелся к ручке повнимательней. Ага, гуманоиды чертовы, меня не проведешь! Чуть выше заглушки заметил тоненький ободок. Явно две половинки на резьбе. Попробовал, не поддается. Ну, тут меня уже азарт разобрал. Зажал я палку в тисочки, аккуратненько так, через вакуумную резину. Достал ключик газовый №2, и через другой кусочек резины примостился покрутить. Только приналег на ключик, как меня шарахнуло! Очнулся, лежу на полу гаража. В руке ключ «бако». Локти саднят. Видно хорошо об бетон приложился. И в ушах звенит. Приподнялся, потряс головой, постучал ладошками по ушам. Звон не только не прекратился, а стал еще невыносимей. Батюшки мои! Светится мой суперфидер, как неоновая лампочка и стрекочет цикадой. Спужался я не на шутку. А вдруг сейчас аннигилирует вместе со мной и гаражом. Дернулся было к выходу, но споткнувшись о початую бутылку пива, растянулся на крышке ремонтной ямы. И тут в голове что-то щелкнуло, зашипело, руки и ноги стали ватными. Лежу и думаю: «Пипец тебе Саша. До выделывался. Кончился отпуск!» А жить, тем более в самом начале отпуска, ой как хочется.
- Я же предупреждал, мать-перемать, не трогать фидер,- пронеслось в голове.- Ох уж эти мне гомосапиенсы. Ничего доверить нельзя. Сами на амбразуры лезут, да еще за собой тянут.
- Гума!,- заорал я не своим голосом, забыв про телепатию. (Далее все что знал из ненормативной лексики, да и чего не знал тоже)- Что со мной!
- Реакция на вмешательство в устройство. Твое счастье, что резиной обмотал, а то пепел бы один остался. И не ори ты так. Народ привлекаешь. Думай лучше!, - наставительно произнес Гума.
- Подумаешь тут. Лучше посоветуй , что делать. Руки-ноги не работают, в глазах искры.
- Расслабься. Закрой глаза. Сейчас включу защитные механизмы твоего организма.
Продолжая чертыхаться, уткнулся в промасленные доски носом и закрыл глаза.
- Можешь вставать,- голос Гуммы звучал в мозгу, как в пустой бочке.
Я открыл глаза и отжался на руках. Вроде бы все работает. Встал, ощущая легкость в теле.
- Вот и славненько. Не все еще пропил и прокурил. Сейчас все на место встанет, - ехидно так произнес Гума.
И действительно. Стал потихоньку ощущать организм. Вот привычная боль в пояснице, в левом боку тянет, шея похрустывает, локти и колени побаливают и нос чешется. Ну слава Богу! От сердца немного отлегло. Плюхнулся в кресло и присосался к пиву, кося глазом на затухающий суперфидер. Заглотив одним махом добрую половину бутылки, закурил и откинулся на спинку кресла.
- Гума, ты все еще здесь?
- Нет, я все еще там, - съязвил Гума.
- Ну ты на Земле или в космосе?
- На Луне.
-А чего ты там делаешь?
-Тебя, мудака, пасу. Заложили меня доброхоты. Вот и сослали меня на Луну, за тобой и за суперфидером присматривать. Хотели сначала уничтожить, да я убедил, что ты под моим ментальным контролем. Вроде как подопытный.
- Ну, спасибо! Значит, ты все это время за мной следил, тварь зеленая. Да видал я тебя и твоих боссов в гробу!, - не на шутку разозлился я и прикончил остатки пива. (Опять сорвался на истинно русские выражения).- Так что, теперь всю жизнь будешь в моем мозгу ковыряться!
- Да погоди, ты. Не бухти. Или может, в 400 граммов пепла превратиться хочешь. Сейчас устрою. И не поглядывай на суперфидер. Выбросить все равно не удастся. А за зеленую тварь ответишь!
В голове разорвалась граната. Дикая боль прошлась от ушей до детородных органов. Руки скрючило, ноги свело, рот перекосило.
- Гума про-о-о-ости!,- заверещал я, понимая, что не кричу, а мычу.- Больше не буду!
- Так то лучше. А то развыступался, козявка сраная. Я тебя уважать Су-чобовцев заставлю!
Боль мгновенно прошла. Измученный, морально и физически подавленный, без единой мысли в отяжелевшей голове, я сдался на милость победителя. Сдавив виски руками, склонив голову к коленям, прошептал: -Твоя взяла. Делай что хочешь.
- Хочу, чтоб ты вытащил аппарат из этого варварского инструмента и аккуратно положил в чехол. Сейчас я отключусь, а вечером пообщаемся. В 22-00 сядешь дома за компьютер и сделаешь вид, что по ICQ болтаешь или пасьянс раскладываешь.
- А завтра нельзя? После такой трепки отдохнуть надо.
- Ничего. Пол дня впереди. Успеешь. До вечера.
Посидев еще с пол часа в кресле, допив пиво и выкурив 5 сигарет, я поднялся, аккуратно вынул суперфидер из тисков и положил в чехол. Интересно, читает ли Гума сейчас мои мысли? Как дальше жить, зная, что каждый шаг твой, каждая мыслишка доступна другому, что в любой момент, из тебя могут сделать живую куклу или горсточку пепла. Даже поделиться своим горем не могу ни с кем. Не даст же эта … Гума, я не хотел, вырвалось!!! Придется тщательно контролировать свои мысли. Эх, лучше бы меня сразу аннигилировали, еще там, первый раз, на рыбалке. А я то, губищи развесил. Друга-рабачка инопланетного заимел. Ухой кормил. А оказывается, подопытный кролик, не более. С такими невеселыми мыслями я покинул гараж, так и не притронувшись к снастям. Придя домой, похлебав холодного борща, плюхнулся на диван и закрыл глаза.
 |
| Ответить Цитировать |
14-12-2006 21:33 |
|
|
|
|
stas1as@mail.ru
:
Господа, А язык, а о...
|
|
#
|
Господа, А язык, а образы?
Это готовый сценарий для рекламного фильма мирового бренда.
Хотя мне милей эссе. Типа А.Кларк. Во всяком случае НЕ ХУЖЕ!
Удачи! |
| Ответить Цитировать |
14-12-2006 19:20 |
|
|
|
|
Runner
:
=> Grach: Огромный р...
|
|
#
|
=> Grach: Огромный респект!! Я подобную тему фантазий с детства в голове мусолю.... да и не я один, наверное....
А может "напружинишься" более развернуто всё это дело описАть?? 8-)) что-б успеть до оргазма от удовольствия прочтения дойти... 8-) Чес слово, не прикалываюсь!!.... Благодарность в виде традиционного "пива" готов передать авансом.
Спасибо!
|
| Ответить Цитировать |
14-12-2006 18:22 |
|
|
|
|
Медведь
:
=> Grach: Этот расск...
|
|
#
|
=> Grach: Этот рассказ должен занять достойное место в "Чтиве". Прикольно читается :) А можно и в прессу рыболовную отправить - весьма достойное творение.
|
| Ответить Цитировать |
14-12-2006 17:50 |
|
|
|
| На странице |
|
<< < [60] [61] [62] [63] [64] > >> |
|
