Ни для кого не секрет, что поездка в сторону Ахтубинска – это всегда что-то необыкновенное. Вот и в этот раз, обыкновенными оставались только мы, а происходящее вокруг нас – нечто удивительное. Обыкновенные Кимер, Гидравлик и Диспетчер, обыкновенные Гофман, Альба, Паша и Хэнк, обыкновенная водка, периодически в них втекавшая, обыкновенная рыба, которую, как всегда не знали куда девать. А из чудесного – погода как-то слегка наладилась, когда мы с Бобром приехали к ним за отдыхом. Кто, хоть чуть-чуть знаком с перечисленными мужчинами, тому не нужно напрягаться, чтобы представить себе картину, царящую в лагере. КимИрСен метался по лагерю и безумолку что-то говорил, говорил и говорил. Казалось, что до этого момента, он молчал всю жизнь, а тут, вдруг, фонтан прорвало. Гофман, как всегда, стирал в каком-то корыте чье-то бельё. По-моему это Альбино, который нечаянно поскользнулся и упал в кучу, наловленной вчера им же собой, рыбы. Гидравлик, как всегда, был со всеми груб и при первой же возможности пытался послать всех в одну и ту же сторону, а когда это не происходило довольно быстро, он нехотя поднимался и чинил физическую расправу. Диспетчер, пряча свои зацелованные альвеолы, залез на высокое дерево, да так там и сидел все три дня, как кот, который ждет от людей всякой неприятной фигни. Слафик, он же Паша, пил беспробудно, а Хэнк перед зеркальцем постоянно подстригал маленькими ножничками бакенбарды. Нашу встречу описывать не буду, вы сами знаете, как неприятно видеть грязных небритых мужиков, желудки коих мучаются нарзаном уже неделю. При виде коньяка, Диспетчер бесшумно слез с дерева и молча устроился калачиком на складном стульчике и начал что-то там тихо мурчать про себя, или про аэрофлот… собственно, какая вам разница, вы же про рыбалку хотите почитать? Поэтому из закромов незамедлительно была извлечен… думаете, воблер? Не а! И не спиннинг! А все равно не угадаете: литр водки! Хитрый Мамба и предприимчивый Бобр, легко напоив небритых мужиков, спев им пару песен для затравки Хэнка, принялись торговать… сигаретами, скажете вы? Мылом? Нет! Земляными червями! Эту картину надо было видеть! Бобр стоял на высоком пеньке с двумя банками земляных червей, а вокруг него, пытаясь выхватить заветные порции, прыгали фидерасты. Не прыгал только один Диспетчер, ему фидер подарят только еще через две недели на День рождения, если хорошо будет себя вести, вот он и вел себя хорошо. Вся эта вакханалия закончилась тем, что Бобр, войдя в экстаз от прыгающих вокруг него фидерастов, потерял равновесие, упал ничком в траву. Озверевшие, без червей, рыболовы, словно бандерлоги, набросились на него. Бобр сопротивлялся, как мог, но с него быстро сняли очки и вот такого беспомощного уже волокли на берег Волги. «Фидерасты! Фидерасты! – кричал Бобр отчаянно, - куда вы меня тащите!?» И, вдруг поняв всю серьезность сложившейся ситуации, наконец, разжал пальцы и фидерасты сразу потеряли к нему интерес. Бобр потом еще два дня потом ходил по лесу, искал свои очки и жалобно причитал: «Фидерасты! Ну, не фидерасты, а!?» Но они его не слышали, они сидели, где им и было положено сидеть. Мамба сразу догадался, где у них гнездо, потому, что первым делом наступил на ручку подсачека Альбы. (Саня, прости!) Утречком, как ни странно, захотелось порыбачить. С берега что-то клевать не хотело, поэтому Кимер перевез Мамбу на угол Герасим-Волга. Сразу же на углу, в заваленном деревьями закуточке, на кастмастер стали вешаться жерешата. Такие, грамм по 300 – 400. Первый, второй, третий… пятый… седьмой… Нет, так не интересно! Нужно вот в таких случаях проверять, как работают остальные жереховые приманки. Привязывает такую штучку с перьями и пропеллером. Кто-то в Покровке ему задарил, говорил, что неберущийся жерех ее очень любит. Забрасывает - нет поклевок. Обкидал всю быстринку, честно забросил 5 раз – нету поклевок. Хорошо, привязывает жереховый воблер, который ему Альба подарили с Гофманом, когда жереха на троллинг ловили в Покровке. И на него нету поклевок. Ну, для чистоты эксперимента, опять привязал кастмастер – и на него нету ничего! Тьфу ты, пропасть… А дальше по берегу просматривались всякие коряги, у Мамбы с собой всяких незацепляек есть много, и белых, и черных, и всяких. Но в поисках более-менее чистого места, поролонки стали быстро кончаться. Но вот и долгожданная поклевка, да какая! Аж сердце ёкнуло! Ну ладно, продолжаем бомбить. Зацепы есть, но как-то удачно поролонка разгибала крючки. Дождался, нац! Сидит! А на фотке – это он. Все говорят, что полторашник, а я думаю, что два кг, не меньше. Он прошелся еще дальше, поимел еще две диких поклевки, но подсечь не смог. После обеда Мамба с Бобром, как заядлые сомятники, наловили лягушек, весело прыгнули в лодку и зорко взглянув в сторону Сенного острова (КимИрСен рукой махнул в ту сторону) поехали квочить. Плыли, плыли, плыли, плыли… уже, знаете ли, смеркается, а они все плыли. - Мамба, а может, все-таки, поквочим? - Ща, скоро доедем! - Мамба, а что это за поселок такой? - Это Ахтубинск! Понятное дело, что поквочить уже не получится. Ну, значит, находим первое интересное место, и джигуем, зря, штоль, плыли!? А вот и заводиночка классная. Мы ловим с Бобром по судачку и рвем когти в лагерь. А в лагере, злые фидерасты, пронюхали, что у нас есть еще три банки червей, и из темноты на нас смотрели злые и алчные до ловли крупных лещей глаза нетрезвых друзей. - Мамба, сам с ними разбирайся, - прорычал сквозь вчера выбитые зубы Бобр, и сунул Мамбе три коробки с червями. А у Мамбы была предпринимательская жилка! - По полтинничку, господа фидерасты! А по полтинничку.. Ап!.. Ап-папушечки! Ап-папуленьки! – умолял Мамба, из-под когда-то бесконечно добрых и отзывчивых друзей. Бобр, неумело скрывая беззубый оскал, отряхал втоптанного в песок Мамбу и приговаривал: - Не, ну не фидерасты, а!? Утром Мамба думает себе: «Жереха - ловил, судака - ловил, квочить – ездили…», но Бобр быстро прервал тонкую синтематическую связь: - Тебе хорошо, а мне пить-то нельзя! И действительно, Бобр без водки – пьянка на ветер! И пошли они, солнцем палимые на косу. На косе, чуть ниже переката, Мамба надыбал локальную ямку, глубиной в 4 – 5 метров, кишащую судачками для копчения. На каждой проводке – по две-три потычки. А Бобру фидерасты прогрызли сапоги, когда искали червей и он с берега не добрасывал до ямки. Поклевок много, а вот подсечь – никак. Долго приспосабливался, вымучил из 30 поклевок три судачка. Это и называется – ацсасасть по споривному. Прощались молча, без злости и радости. Бобру вернули, втоптанные в грязь очки и выбитые зубы. Мамбе надавали по жопе, думает вы? По роже? Нет, по...лную сумку лещей, судаков и щук. Так ему и надо! Примечание: некоторые из фотографий могут быть напечатаны в газете Рыбак Рыбака.